Восход ночи - Страница 66

— Почувствовал?!

Кико встал на колени и пополз к ней. Доун оттолкнула его. Вжалась спиной в диван.

— Приманка. — Брейзи невесело рассмеялась. — Фрэнк решил, что был всего лишь приманкой для Доун. И теперь думает, что только для этого он нам и понадобился.

— Он ошибается, — возразил Кико. — Фрэнк пытается понять, что с ним происходит и почему.

Терпение Доун лопнуло. Она оперлась о спинку дивана и рывком вскочила на ноги.

— Где ваш босс? — сжав кулаки, заорала она.

— Доун, подожди…

— Где эта сволочь?!

Брейзи подняла к ней лицо, покрытое красными пятнами.

— Наверное, отдыхает.

Доун рванулась вперед, к двери в бомбоубежище Брейзи. Сзади раздался топот бегущего за ней Кико.

— Дверь заперта, — произнесла Брейзи безучастным тоном. — Кико, отпусти ее. Пусть попробует его разыскать.

От ярости Доун ничего не видела. Окружающие предметы слились в смутные пятна и проносились перед глазами подобно зыбким волнам. Она понятия не имела, куда и зачем хочет попасть. Ведомая рвущейся изнутри болью, Доун тщетно трясла дверную ручку. Кинулась к другой двери, потом к следующей. Ни одна из них не поддалась.

Но это не смутило Доун. Она взбежала по лестнице и рванула в сторону кабинета.

— Выходи! — заорала она с порога. — Или ты уже понял, что я убью тебя прямо сейчас?

Отзвуки ее слов заметались между стенами, прокатились по всему дому и вернулись к ней. Доун вошла в кабинет, провожаемая взглядами двух женщин — последних уцелевших обитательниц портретов.

— Ш-ш-ш, — раздалось у самого уха. «Послышалось?»

Она проигнорировала звук, обогнула письменный стол и остановилась перед телевизором.

— Покажись и объясни мне, что происходит, черт побери! Хватит прятаться!

— Ти-и-ише…

Доун почувствовала легкое дуновение, словно прикосновение шелка к обнаженному телу. Вдохнула запах жасмина. Тихонько зазвенела люстра, призывая ее к себе, — та самая, которая привела ее в будуар прошлой ночью. Хрустальная колыбельная.

— Не играй со мной! — крикнула она.

— Все будет хорошо. — На этот раз в звуке сплелось воедино множество призрачных голосов. Тихий шепот со дна бездны. — Тиш-ш-ше…

Сколько Доун ни цеплялась за свой гнев, вскоре от него осталась лишь крошечная капсула закупоренной ненависти, способная без труда поместиться в одну из коробок, которые, якобы, хранились в ее душе. Голоса пытались внушить ей покой, загасить огонь ее ненависти ручейком слов.

Доун сопротивлялась, прикрываясь яростью, словно щитом. Бесполезно. Ее сил хватило только на то, чтобы загнать бешенство куда-то вглубь живота, где оно тлело, дожидаясь своего часа.

Внезапно Доун почувствовала, что ее рук мягко коснулись невидимые пальцы. Потянули ее к двери, непрерывно поглаживая ее волосы, ее шею.

— Ш-ш-ш-ш, — снова прошептал многоголосый хор.

Доун упиралась из последних сил, но ноги двигались помимо воли, послушные неведомой силе, которая вела ее по коридору. Обернувшись, она увидела через открытую дверь кабинета, что картина, где была изображена елизаветинская дама, пуста. Как это?

— Ш-ш-ш…

Ее привели в комнату в конце коридора, которую освещало только колеблющееся пламя свечей, вставленных в длинные трубки из ограненного стекла. На светлых стенах плясали зловещие тени. У стены стоял открытый секретер, на котором лежали листки, исписанные крупным, изящным почерком, и сверху — ручка. Рядом виднелся книжный шкаф, слегка отодвинутый от стены — словно приоткрытая дверь, сквозь которую проглядывала полоска темноты. Из щели тянуло сквозняком. В дальнем углу висело зеркало, скрытое прозрачной занавесью. Незавешенным оставался только узкий краешек.

Невидимые руки — Доун казалось, что они принадлежат не одному человеку, а нескольким — продолжали ласкать ей шею, плечи, потом спустились к спине. Прикосновение было легким, как вечерний бриз. По телу разливалось щекотное тепло. Раздосадованная Доун попыталась их оттолкнуть.

— Нет!

Кто-то тихонько хихикнул.

— Оставьте нас, — произнес бесстрастный голос. З

вук шел из темной щели за шкафом и казался живым, не искаженным колонками.

Противный смех мгновенно смолк. Повеяло запахом жасмина, мимо пронесся легкий вихрь. Громко хлопнула дверь, заставив задрожать стены.

Доун шагнула к щели.

— Это ты, мерзавец?

— Стой где стоишь, Доун.

Она попыталась подойти ближе, но не смогла сдвинуться с места. Выкрикивая ругательства, она пробовала еще и еще, но в конце концов сдалась и застыла, задыхаясь от бессилия. Тлеющее в ней бешенство вспыхнуло и прожгло тонкий покров покоя, которым опутали ее невидимые руки.

— Я не стану слепо выполнять приказы, босс! — крикнула она. — Хватит. Я знаю, что ты подставил Фрэнка. — Она повернулась лицом к темному проему, надеясь, что каждое оскорбление попадает точно в цель. — Как ты мог так с ним поступить?

— Доун…

И снова Доун почувствовала, как он проникает в нее, проскальзывает сквозь каждую пору. Какая-то часть ее души с радостью его приняла, надеясь на желанное забвение. Но другая часть сопротивлялась ему, выталкивала его изо всех сил — все упорнее, пока наконец…

— Доун, послушай меня…

В последнем отчаянном усилии она закричала, замахала руками, царапая холодную пустоту.

Раздался глухой вскрик, и Доун почувствовала, что он отступил.

— Не смей ко мне прикасаться. Не смей…

Ее трясло, как в лихорадке. Из глаз брызнули злые бессильные слезы, и под их грузом Доун рухнула на колени.